История Туркестана. Обсерватория Зайнуддин бобо

Прибывший из Багдада наследник мистического ордена Сухровардия, молодой шейх Зайнутдин поселился у ворот Кукчи в пригороде Куи Арифон, что значит Холм Мудрецов, и всю оставшуюся жизнь до 95 лет провел в подземной келье в неустанных молитвах о благоденствии окружающих. Лишь изредка он выходил на свет, чтобы творить чудеса и давать мудрые наставления. Над его кельей и гробницей впоследствии был возведен мавзолей Зайнудин-бобо, в наши дни ставший одним из крупнейших культовых центров Узбекистана. В 90-е годы XX века при реставрации мавзолея археологи обратили внимание на удивительное устройство подземного убежища святого, которое оказалось обсерваторией для наблюдения за движением небесных светил без помощи астрономических инструментов..

Зайнутдин, согласно преданию, родился в 1214 году в Багдаде в семье основателя ордена Сухровардия, знаменитого шейха Шихабаддина Абу Хавса Омара Сухраварди, который, прославившись сочинением руководства для наставников суфизма «Авариф ал-ма'ариф», стал советником при дворе халифа. Правда, в год рождения Зайнутдина его отцу должно было исполниться 69 лет, но биографии святых того времени полны примеров рождения детей у весьма пожилых родителей. По-видимому, практики суфизма способствовали крепкому здоровью и долголетию. Сам Шихабаддин Абу Хавс Омар дожил до 89 лет, не удаляясь от повседневных дел, поскольку, в отличие от своего легендарного сына, был не смиренным отшельником, а, как бы сказали сегодня - видным общественным деятелем своей эпохи.Еще с конца XII века началось смутное время заката арабского Халифата, когда светские правители оспаривали власть у наместников Пророка Мухаммада из династии Аббасидов. Из северных степей продолжали накатываться на Мавороуннахр и Иран волны новых кочевников, которых теперь приходилось обращать в ислам уже не столько силой оружия, сколько убеждением и дипломатическими уловками. Последние из халифов Багдада, пытаясь вернуть былое влияние, погрязли в интригах и политических распрях. Самый энергичный из них - халиф ан-Насир Диниллах, вступив в противоборство с властителями Хорезма, приблизил к себе авторитетнейшего шейха Сухраварди, поручив ему укрепить среди арабских вельмож традиции «духовного рыцарства». Благодаря этим традициям, в Северной Африке воины-суфии десятилетиями отражали натиск крестоносцев, а фанатики-исмаилиты с горы Аламут держали в постоянном страхе Сельджуков. Но при жизни Шихабаддина арабская аристократия уже утратила воинственный дух, сам шейх Сухроварди любил философию и естественные науки, а среди последователей его учения прославились не выдающиеся полководцы, а поэт Саади из Шираза и путешественник Ибн Батута.Халифат спасли от разгрома случайности, схожие с чудесами. Хорезмшах Текеш, выступив в поход на Багдад, внезапно заболел по дороге и умер. Его преемник, Мухаммед Ала-ад-дин, осенью 1217 года направил против халифа ан-Насира огромную армию из Афганистана, захватив с собой находившегося у него в посольстве шейха Сухраварди, чтобы сделать его летописцем развязки исторической драмы, которая, как позже выяснилось, еще и не начиналась. На горном перевале вблизи Асадабада ударил сильный мороз и выпал такой снег, что все лошади и верблюды погибли, а тысячи воинов потеряли руки или ноги от обморожения.После этой неудачи, принеся халифу ан-Насиру формальное раскаяние, хорезмшах Мухаммед в пределах своей державы запретил поминать халифа в пятничных молитвах, а придворным богословам поручил обосновать переход духовной власти от Аббасидов к сеидам из рода Али. Тем временем с севера уже надвигались монголы. В 1218 году полководец Чингисхана нойон Джебе подчинил племена кара-китаев к западу от Иссык-Куля.

Поводом для войны стало нападение на купеческий караван вблизи города Отрара, тогда стоявшего на северо-восточной границы владений Хорезма. Чингисхан посылал с этим караваном «ноту» двусмысленного содержания, выражая желание «почитать хорезмшаха наравне с самым дорогим из своих сыновей». Но Мухаммед, по-видимому, усмотрел в его выражении «Мы повелеваем, чтобы между странами и землями установился мир, и купцы направлялись во все края» покушение на суверенитет. Некоторые историки утверждают, что халиф ан-Насир подстрекал монголов напасть на нечестивого правителя Хорезма, обещая невмешательство правоверных. Скорее всего, Чингисхан и без его приглашений двинул бы свою орду на завоевание богатых стран, где, по донесениям его лазутчиков, давно царили распри и смута.К зиме 1219 года монголы взяли и сожгли Отрар, вырезав всех жителей, а через год, разобрав плотину на Амударье, сын Чингисхана Джучи затопил руины разгромленной им столицы Хорезма. Монголы преследовали хорезмшаха и его наследника Джелал-ад-Дина Мангуберды до границ Индии на юге, прошли через весь Кавказ, нанесли первое поражение кипчакам и русским князьям в битве при Калке и побывали в Крыму, пограбив черноморские города.Но при жизни халифа ан-Насира Багдад избежал монгольского нашествия, и лишь спустя сорок лет, в 1258 году, был захвачен внуком Чингисхана, иранским ильханом Хулагу, который убил тогдашнего халифа вместе с его приближенными. Без претензий на светскую власть халифат просуществовал еще два с половиной века при дворе египетских мамлюков. В 1517 году османский паша Селим заставил последнего из халифов Мотаваккиля III публично отречься от титула главы правоверных в пользу турецких султанов.Именно в год смерти своего покровителя ан-Насира, почившего с миром, (1225 г.) или, возможно, чуть раньше шейх Шихабаддин Сухраварди отправил своего младшего сына в небольшой, никому тогда особенно не известный город на самом краю некогда процветавших, но теперь дотла разоренных земель Мовароуннахра. Правоверные находят объяснение миссии Зайнаутдина в Бинкент, как тогда назывался Ташкент, в необходимости укрепить веру на окраине мусульманской цивилизации. Нужно было продолжать распространение ислама среди кочевых народов степи, которых начали обращать от язычества к истинной вере такие выдающиеся подвижники как Каффал Шаши, Ахмад Яссави и Занги-ота. И это благое дело не должно быть прервано даже такой катастрофой, как нашествие монголов. Да и многих недавно обращенных мусульман в тяжкую годину, наверное, было необходимо удержать от соблазна отчаяния и неверия мудрыми наставлениями и чудесами подвижничества. Такова священная версия, которую жизнь и деяния шейха Зайнутдина полностью подтверждают.С тех пор Ташкент пережил множество новых испытаний и драматических коллизий в своей истории, но мазар Зайнутдина-бобо на Кукче и до наших дней остается не просто памятником, а действующим культовым центром и местом паломничества, напоминающим современникам о духовном рвении предков.

Впрочем, понять логику, которой руководствовались наставники и подвижники суфизма в средние века с точки зрения современного человека, наверное, невозможно. Мы можем делать лишь осторожные предположения, безнаказанно наслаждаясь при этом самой атмосферой непостижимых тайн и загадок, которые, по удаленности во времени, уже навсегда останутся неразгаданными.

Неожиданное дополнение к легендарной истории святого Зайнутдина-бобо открылось совсем недавно, когда, при реставрации мавзолея на Кукче, были сделаны наблюдения и находки, позволившие предположить, что шейх Зайнутдин, возможно, пришел из Багдада к стенам Ташкента вовсе «не на пустое место». Может быть, проповедь и подвижничество были хотя и главным, но не единственным содержанием его миссии.Пробел в устном предании, не заполненный и письменными источниками, заставляет лишь догадываться, кем были люди, населявшие Холм Мудрецов, давшие Зайнутдину приют и оказавшие прием, скорее всего, соответствующий его собственным устремлениям. Вероятно, они сами не были чужды идей суфизма, который начал распространяться в Центральной Азии почти одновременно с приходом ислама. В начале XIII века в Ташкенте и его окрестностях было немало последователей Ахмада Яссави. Весьма почитаемый местный святой Занги-ота также был современником шейха Зайнутдина. Хотя его мавзолей, построенный Амиром Темуром в последние годы XIV века, находится в пятнадцати километрах от современных границ города, по некоторым данным вблизи Кукчи, у ворот Самарканд Дарбаза было место, связанное с его памятью. Вполне вероятно, что Зайнутдин-бобо и Занги-ота могли встречаться, хотя легенд об этом до наших дней не сохранилось. В те времена мудрецами называли не только мистиков и богословов, но и ученых, поскольку познание истины через откровение и посредством разума внутри восточной культуры не различалось и не вступало в противоречия.

При исследовании примыкающей к северной стене мавзолея Зайнутдина-бобо подземной кельи археологи пришли к выводу, что подземные помещения были созданы и обжиты еще за век до рождения этого святого - в начале XII века. В ближайших окрестностях обнаружились артефакты более древнего происхождения, указывающие на высокую культуру селения Куи Арифон. Но самым интересным оказалось устройство самого подземелья, которое могло быть обсерваторией или своего рода огромным календарем. Сооружение напоминает две глиняных юрты, поставленных одна на другую. Идеально круглый купол верхнего этажа, куда можно попасть по узкой винтовой лестнице, имеет единственное отверстие в самом центре. Через узкую щель в полу можно проникнуть на нижний этаж, представляющий собой уменьшенную копию, с той лишь разницей, что его центр сдвинут на 166 сантиметров. Нижний купол так же снабжен небольшим отверстием в форме усеченного конуса, направленного к отверстию верхнего купола. Если провести между ними условную линию, она совпадет с проекцией ташкентского меридиана. Ось конуса в нижнем отверстии наклонена к плоскости горизонта ровно на 73 градуса, и именно на такую высоту поднимается солнце над Ташкентом в день летнего солнцестояния - 22 июня. Солнце и другие светила, пересекающие меридиан, из нижней кельи можно было наблюдать только в дни и часы, отведенные порядком движения Земли. Причем наблюдать за движением небосвода можно было без специальных астрономических приборов. Верхний купол выполнял функции «диафрагмального кольца», усиливающего зоркость современных оптических линз и заодно играл роль гигантской «бленды», предохраняющей прямые лучи небесных светил от гашения боковыми и встречными источниками света. Кроме этого, восьмигранные стены подземелья оказались четко ориентированными по частям света, как румбы компаса.

Нельзя утверждать, что подземная келья на Кукче - самое древнее в Центральной Азии сооружение для наблюдения за звездным небом без астрономических приборов. На территории древнего Хорезма, например, было найдено городище Койкырылган-кала, датируемое IV веком до нашей эры, представляющее собой, по сути, целый город-обсерваторию. Его сферическая цитадель имела стены толщиной до семи метров, в которых были прорезаны узкие окна-бойницы, точно ориентированные на восход небесных светил. Следы древних поселений с астрономически ориентированными постройками археологи находили и в других регионах Узбекистана. Арабские завоевания принесли с собой возникший еще в древнем Вавилоне лунный календарь с делением на семидневные недели по числу видимых невооруженным глазом планет, включая Луну и Солнце. Ко времени халифата Аббасидов астрономия в мусульманском мире развилась настолько, что стало возможным вычислить окружность Земли. В 827 году по поручению халифа ал-Маъмуна две группы астрономов, среди которых были ал-Хорезми, в честь которого названы алгоритмы, и ал-Фаргони выполнили, необходимые для этого измерения дуг одного градуса меридиана. Но в период войн и неурядиц XIII века многим, даже ученым, было не до небесных сфер. Мирзо Улугбек построил знаменитую обсерваторию в Самарканде лишь два столетия спустя - в 1428 году.Но, наверное, наивно полагать, что шейх Зайнутдин пришел из Багдада в Ташкент специально для того, чтобы предаваться занятиям астрономией. Скорее всего, подземная чилля-хона служила подвижнику главным образом для молитвенного уединения. Хотя среди молитв и постов святой мог уделять и часы наблюдению за светилами, движение которых по небосклону отмеряло необходимые ритмы жизни подопечного ему народа. По мнению узбекских ученых, устройство подземных келий в поселке Куи-Арифон могло обслуживать, например, действие календаря чилля, который был принят в средневековье у многих народов Центральной Азии наряду с усвоением мусульманского летоисчисления.

В этом древнем календаре, отражающем насущные нужды скотоводов и земледельцев, не было деления на месяцы и недели, зато большое значение придавалось сезонам, два из которых - пики летнего зноя и зимней стужи, выделялись в особенные сорокадневные периоды чилли, наступающие через три дня после летнего и зимнего солнцестояний. Логика здесь очевидна, поскольку максимум тепла или холода действительно устанавливается не на самом максимуме и минимуме воздействия светила, а несколько позже. Днем бывает жарче не в самый полдень, а после полудня, и ночь холоднее перед рассветом. Календарь чилля совместил астрономические события с реальными климатическими условиями региона. Вести отсчет датам и сезонам при этом не составляло труда, поскольку в день летнего солнцестояния 22 июня на широте Ташкента солнце практически никогда не бывает скрыто за тучами.Зимняя чилля даже и при пасмурной погоде легко вычисляется арифметически - днем ее наступления в Узбекистане до сих пор считается 26 декабря, и до 3 февраля земледельцу нечего делать в поле, а скот лучше не выпускать из хлева.

Из Багдада учение шейха Шихабаддина Сухроварди распространилось на весь восток, обретя особенно много последователей в Индии. В Центральной Азии орден Сухровардия активно действовал только в средневековье и во времена Амира Темура, когда имперская государственность пришла на смену смутному времени, а его наставникам и подвижникам были возданы почти царские почести. По приказу императора Мавороуннахра в Самарканде был возведен мавзолей шейха Нур ад-дина Басира, считавшегося учеником Зайнутдина Куи-Арифони, а также мавзолей шейха Бурханатдина, известный как Рухабад - Обитель Духа, до наших дней возвышающийся рядом с родовой усыпальницей Темуридов Гур-Эмир. Расположением усыпальниц, возможно, подчеркивалась духовная связь династии Темура с высокочтимыми в мусульманском мире шейхами суфизма.Мавзолей Зайнутдина-бобо в Ташкенте, портал которого также был заложен еще при Темуре, был достроен в XVI веке при правителях из династии Шейбанидов. До сегодняшних дней он хорошо сохранился. Говорят, что даже литые полумесяцы на его куполах - подлинные.В конце XX века к мемориальному комплексу на Кукче было пристроено современное, но по-своему уникальное сооружение, украшающее городскую панораму как одна из «визитных карточек» современного Ташкента. Поминальная мечеть с высоким минаретом непривычного для Узбекистана магрибского стиля представляет собой архитектурную копию знаменитой мечети в Медине. Заметный издалека в любую погоду, величественный силуэт мечети указывает паломникам направление к священному месту. В праздники и пятничные дни площадь перед мечетью запружена автомобилями, но еще больше пешеходов движется в сторону мечети, где иногда совершают молитву до двух сотен тысяч мусульман одновременно.